 Павел Васильевич Селезнев, учитель, воевал на Курской дуге. Его последнее письмо от 28 февраля 1943 года.
«Здорово, Сонька!
Получил твоё письмо. Большое спасибо!
9.02.43 меня ранили в левую ногу. Достали осколок. Немного хромлю. Просился снова в часть.
Мы шли по местам, где немцы вводили «новый порядок». Нищета, бледные лица, сожженные поселки. Школы сейчас не работают, больниц, клубов не видно.
Мы идем по дорогам, на которых трусливые «фрицы» оставили тысячи трупов, орудия, снаряды, машины.
В некоторых местах всё это развалёно. И белье, и одеяла, и патроны, и конфеты, и мины, и консервы.
Там, где бежали немцы, почти всегда тянется полоса трофеев.
Немцы дерутся со злобой, с отчаянием, но не выдерживают нашего могучего натиска. Бегут, бегут, и бросают всё. Скоро их жалкие остатки дойдут до наших границ. Как хорошо было бы не выпустить ни единого.
Об этом мечтает сейчас каждый боец и командир. Понимаешь, Сонька? Чтоб ни один не ушел!
Какая это гордая, смелая и красивая задача! И мы её решим… Ей богу решим! Не уйдет немецкая банда к Берлину. «С мечом пришли, от меча и погибнут».
Прощай! Пиши!
Твой Павел.
Привет Пете, Нюсе, ребятам и деду».
Больше писем не было. П.В. Селезнев погиб 7.03.1943 года, первичное место захоронения: Курская обл., Малоархангельский р-н, с. Тросна.
«Дорогой мой дедушка!
Ничего от тебя нет, вот уже 4-й месяц – здоров ли ты, как вообще у тебя дела – пиши мне немедленно по адресу: Полевая почта 868 Штаб бригады 1 часть, мне. Напиши мне сейчас же. От мамы не имею известий с 20-х чисел октября. Сейчас мне живется лучше гораздо. Я служу топографом в штабе одной из бригад. Народ окружающий меня подобрался на редкость симпатичный в большинстве, и поэтому работать приятно. Иногда приходится, конечно, много быть занятым, но эта работа мне нравится и по причине того, что она близка до некоторой степени моей гражданской профессии. Одет я тепло, сыт.
Ты, вероятно, знаешь, дедушка, что теперь обстановка меняется: Красная Армия гонит врага – это приближает конец войны, победный конец. Только надо быть здоровым, и физически, и морально, не падать духом, терпеливо держаться и служить общему нашему делу – изгнанию и уничтожению врага.
Ты, я думаю, работаешь, дедушка, в каком-нибудь госпитале. Как у тебя дела с питанием, с отоплением – напиши мне. Я часто думаю о тебе, я писал письмо, выбрал для этого время, домой прийти было невозможно.
Будь здоров, дорогой дедушка! Крепко, крепко тебя целую. Жду письма твоего.
П. Любомудров.
25.12.41.
Напиши маме – я ей писал много раз, но до сих пор ничего…»
«Дорогой мой дедушка!
Вскоре как прибыл сюда, в Барнаул, отправил тебе письмо и открытку. До сих пор, а сегодня уже 25-е июня, ответа нет, ни от тебя, ни от мамочки, ни из Ульяновска, где я был до этого (там мне обещали пересылать письма мои). Получил ли ты что-нибудь от мамы? Я сильно беспокоюсь о ней – ты ведь знаешь, что мама сильно больна, да и вообще тысяча опасностей угрожает ей.
Как ты себя чувствуешь, дорогой? Совершенно ли оправился от перенесенной болезни? Пишешь ли мамочке?
У меня дела вообще идут неплохо. Здесь в госпитале удивительно славная женщина-врач (из Ленинграда), внимательные сестры, да и вся обстановка, в которой нельзя не поправиться. Пробую ходить, разрабатываю голеностопный сустав, с коленом же, как я уже писал, дело в смысле движения безнадежно. Раны почти зажили. С нетерпением жду писем из Ленинграда, от тебя. Если что получил от мамы, перешли, пожалуйста, мне.
Крепко, крепко целую. Желаю здоровья и бодрости.
Любящий внук П. Любомудров.
25 июня 1942 года».
Павел Константинович Любомудров после войны окончил Московский государственный художественный институт им. В. Сурикова (1949). Преподавал в Академии искусств Латвии.
«Здравствуйте, дорогие мои Нюсенька и детки Надя, Лия и Женя! С фронта шлю я Вам большой сердечный привет! И второй раз поздравляю с наступающим Новым годом! Желаю Вам счастья, здоровья, успехов в делах и учебе, а главное – долгой жизни.
Нюся! Мы все время в движении, идут бои, немцы с боями, но отступают. Чтоб тебе судить о фронтовых делах, для этого читай в газетах об успехах 3-го Украинского фронта. Пусть ребята напишут, как повеселились на ёлке. Ты им хотя и бедную, но устрой ёлку.
Я пока жив и здоров, живем хорошо, питаемся прекрасно. На зиму ничего похожего нет, идут дожди непрерывные. От них большая помеха.
Нюся, я пишу понемногу, но часто. Об этом и тебя прошу. Ты сама знаешь, как мучит тоска об дорогих весточках. А скучаю по вас до смерти. Неужели больше не увидеться? Об этом страшно подумать. Сердце и все нутро властно диктует, что я буду с Вами, и в это верю. До свидания! Крепко обнимаю и целую всю свою «кучу».
П. Котов.
Привет Соне! Привет Зине с дочкой! Привет знакомым».
Это последнее письмо от Петра Котова из Венгрии от 6 декабря 1944 года. Он погиб в Будапеште, 25 января 1945 года, был награжден посмертно Орденом Красной Звезды.
«Дорогая Нюся!
Получил твоё грустное письмо. От всей души сочувствую твоему горю, твоей жестокой потере. Тут же вспоминаю, сколько таких потерь пережил я. Умер отец, мать, все братья и сёстры. Погибла жена, её родители и сестры. Умер старший мой сын. Всё пришлось перенести. И вот остался одинок. Есть сын, но далеко, не каждый год вижу его, и то лишь на какие либо пол сутки. А жить приходится. И живу. А у тебя семья, близкие, дети. Тебе жить надо, хотя бы для детей. Боюсь уже жалеть тебя, такие потери невозградимые, но время лучший целитель в подобных несчастиях. Не знал я твоего мужа, хороший он был, вечная ему память, пухом земля!
Пиши, дорогая, как ты живешь, как дети? Наверное, уже большие. Когда-то и я переживал родительские чувства. И теперь вот сыну у меня 50 годов, он профессор, а для меня он тот же «Лялечка», как я его называл в детстве. Дети крепко привязывали меня к жизни. Если заболеют, кажется, в 100 раз охотнее сам бы переболел, чем они.
Будь здорова, дорогая Нюся, не грусти, пиши! Деток поцелуй за меня. Сердечный привет Сонечке.
Любящий тебя дядя
П. Любомудров
26 марта 1945 года.
Щербинка
Любомудров Павел Васильевич, доктор, скончался 1 мая 1945 года, в полном одиночестве, в Москве, от остановки сердца.
|